Дэннис Лэнгли - Celistic. Эхо мира
– Что скажешь, Джим? Знатная парочка подобралась?
– Честно, даже не знаю, что сказать.
– Объясни нашим зрителям, зачем вообще Леджер связался с этим… как его… Эдвардсоном?
– Эдвандсоном. Обычная история на самом деле. Леджеру оставалось десять дней, чтобы побить рекорд Целистики по нокаутам в первом раунде. Ему и так было нелегко найти противника последние полтора года, сам знаешь, две тысячи четыреста восьмой вышел неважным на сильных бойцов, а за такой короткий срок нашелся один Дрю.
– Но Дрю получил травму, так?
– Да. Нужно было срочно искать замену. Вот и пришлось соглашаться на бой с этим баливцем.
– Джим, то есть ты думаешь, это будет избиение младенца?
– Я бы не стал загадывать. Импульсный бой – очень непредсказуемый спорт. Мы не раз видели и не таких темных лошадок. Уверен, Леджер лучше нас всех понимает, что не стоит недооценивать противника. В третьем году это чуть не стоило ему титула, так что он едва дотянул до технической ничьей. Да и Эдвандсона я бы тоже не стал называть «младенцем».
– Слышал, что произошло в конце его прошлого боя?
– Конечно. Он не рассчитал удар кастетом и убил прошлого чемпиона Балива. Смерть на ринге сейчас не редкость, особенно когда сняты ограничения с силы импульса. Экспертиза объявила, что в механизме случился скачек энергии, но…
– Джим, то есть ты хочешь сказать, что такого соперника стоит опасаться?
– Естественно.
Между тем голограммный судья закончил зачитывать правила и пригласил соперников на центр ринга поприветствовать друг друга. Оба бойца встали, сделали несколько шагов к центру и тут же исчезли, вдруг оказавшись в противоположных углах. Голограмму судьи развеяло в стороны от их движений, экраны показывали замедленный повтор, а зрители оценивали инверсионные следы, позволяющие проследить движения.
– Какой грязный прием!
– Действительно, баливец попытался воспользоваться приветствием, чтобы атаковать, но Леджер был начеку, он аккуратно ушел четвертьскольжением.
Зрители кричали оскорбления, о барьеры разбилось несколько предметов. Поспешно пробил гонг.
– Ситуация накаляется!
Теперь бойцы мелькали то тут, то там. Инверсионные следы переплетались кольцами, иногда резко взмывая вверх, и тут же пикируя вниз.
– Что скажешь, Джим? Леджер не торопится.
– Они кружат. Баливец пытается спровоцировать чемпиона, но неудачно.
– У него немного времени, если хочет побить прошлый рекорд.
– Три минуты до конца раунда.
В углу громыхнуло. На поверхности ринга остался четкий обугленный отпечаток, а бойцы продолжили мелькать.
– Сорвался баливец.
– Ага. Вломил на полной мощности.
– А Леджер вообще собирается начинать драться, Джим? Меньше минуты осталось.
– Давно начал. Смотри на счетчик. Компьютер насчитал более пятидесяти попаданий в Эдвандсона. Чемпион знаменит своими легкими изводящими ударами. Даже самые толстокожие бойцы под таким градом выходят из себя, а этот вообще… о, пошел.
Действительно, ритм сменился. Теперь Эшли Эдвандсон наступал, а Леджер отскакивал невесомыми порхающими скольжениями, и все набирался счетчик попаданий. Баливец взревел, его импульсные кастеты накалились. Он бросался вперед и тут же отлетал назад, будто прикоснувшись к крылу бабочки, вдруг оказавшемуся бетонной стеной. Не успев даже отлететь толком, он останавливал падение и снова рвался вперед, и снова отлетал. Бойцы оторвались от земли и приподнялись. Кастеты и слайдеры баливца задымились, и из-за дыма уже было не разобрать, что происходит, только механизм все отсчитывал и отсчитывал попадания, в то время как на стороне претендента оставался ноль. Наконец один из слайдеров Эдвандсона взорвался, и владелец рухнул на землю. Он выл от боли и катался по полу, пока рядом мягко не приземлился чемпион.
– Десять секунд.
Но чемпион не торопился, давая возможность противнику сдаться. Тот, не переставая выть, демонстративно сплюнул. Громогласно отсчитывались секунды. Яростно скандировала толпа, требуя крови. Леджер не сводил взгляда с импульсных кастетов врага. Они были на взводе, но еще не утратили мощи. Леджер закружил, готовясь к финальному удару, поймал момент, и тут… его кастет не сработал. Отступать было нельзя – прогремит гонг и прощай рекорды. Леджер все приближался, рассчитывая вырубить баливца просто ударом кулака и надеясь на ловкость в случае встречной атаки. Он увидел, как Эдвандсон оскалился, зарычал, и в унисон с рыком затрещали, прожигая до кости, его кастеты. Леджер приготовился обойти атаку, но тут понял, что его слайдеры тоже почему-то не реагируют на команды.
Алисия Найтвиш закрыла глаза руками. Она еще слышала, как из динамиков доносилось «Две поломки одновременно?!» – «Боже!!!» – «Кто-нибудь, вызовите скорую!!!»
– Выключить запись, – прошептала она, оставшись в пустой комнате. Она сидела так долго, закручивая пальцами кончики волос, иногда вдруг начиная гневно сопеть, потом скорбно вздыхая и снова углубляясь в мысли. Очнулась от размышлений она только тогда, когда за окном начало светать. Алисия вздрогнула, посмотрела в зеркало и прошла в соседнюю комнату, где спал ее муж – Аллен Найтвиш.
Она аккуратно присела на уголок кровати, и Аллен сразу проснулся, потянулся, пробормотал: «Милая!»
– Ал, нам нужно поговорить, – сказала она.
Он принялся тереть глаза, зная, что «Алом» она его зовет только в состоянии глубокого недовольства. Выяснять отношения поутру Аллену не хотелось.
– С добрым утром! – сказал он, сделав вид, что не заметил.
Он сел, мягко обнял жену и, зарывшись носом в ее длинные волосы, провел щекой. Алисия сидела безвольно, не сопротивлялась.
– Я посмотрела запись поединка, – сказала она бесцветным голосом.
Аллен что-то невнятно проворчал. Он с хрустом потянулся, сел рядом с женой и легко пересадил ее себе на колени.
– Хорошо. Что ты хотела обсудить?
– Я хотела сказать… – она смотрела в пол, – то, что ты делаешь… это неправильно, Ал.
– Я просто пытаюсь не допустить беспорядков, милая, – он гладил по волосам, осторожно поворачивая к себе ее лицо, чтобы смотреть в глаза. – Ты же сама видела. Эти баливцы перешли черту. Смерть Леджера стала последней каплей.
– Нельзя вводить санкции против целой планеты из-за одного человека! – она высвободилась и принялась расхаживать по комнате.
– Я понимаю, но люди требуют…
– Ты хотел сказать «ламаряне требуют»?
– Естественно, ламаряне. В конце концов, это моя работа – представлять в Совете мнение ламарян.
– Даже когда их мнение неверное?
– Милая, – Аллен встал и попытался ее поймать. – Они всего лишь требуют справедливости!
– Справедливости?! – Алисия резко развернулась, упершись в мужа ногтем. – Вы добились полного прекращения торговли с Баливом! Им не поступает даже медикаментов! Баливских туристов не пускают на родную планету! По надуманному делу сидит в тюрьме наследный баливский принц! Это, по-твоему, называется «справедливостью»?!
– Ну, принц возможно, и виноват. Суд еще не закончился.
– Чего ты мне мозги пудришь?! – Алисия пошла на мужа, толкая его. – Мы все отлично знаем, почему Фредерик за решеткой! Потому что ламаряне хотят отомстить!
– Почему ты все это мне говоришь? У Балива есть свой представитель в Совете. Пускай он и занимается их интересами. В мои обязанности входит только представление ламарян.
Алисия остановилась.
– Ты врешь, – сказала она тихо. – Вот смотришь мне в глаза и врешь. Прямо в лицо.
– Ну почему? Совет представляет интересы всех планет! Он для этого и создавался!
Очнулся Аллен уже на полу. Щека болела, а сверху стояла разъяренная жена. В ярости она умела бить пощечины так, что мало не покажется.
– Не смей мне врать!!! – кричала Алисия. – Не смей рассказывать мне, зачем создавался Совет!!! Все знают, что организация прогнила! Все знают, что Совет представляет только ламарянские интересы! Совет делает все, что скажешь ему ты!!! Как ты смеешь мне врать?!
– Милая… но… но… – Аллен отползал назад. – Это не я его таким сделал!
– Тогда измени его! Кто, если не ты?!
– Алисия… – он вздохнул, аккуратно поднимаясь. – Прости, – положил руку ей на плечо. – Ты права.
– Сделай что-нибудь, – Алисия вдруг сжалась, почти плача. – Пожалуйста.
– О боже, – Аллен снова усадил ее на кровать. – Ты права. Я должен что-то сделать.
Он сели рядом, и на несколько минут воцарилось молчание. Вдруг Аллен почувствовал раздражение от новой мысли.
– Послушай, ты вдруг с такой энергией заинтересовалась политикой… это ведь не…
